Художник, что рисует… (СИ) - "Alex O`Timm"

— Отслужишь в армии и, перед тобой откроются любые дороги.

То есть отдай и не греши. Оставалась единственная возможность сдаться в коллегии одаренных. Сколько бы я не оттягивал это, а дальше тянуть некуда. Конечно наличие знака одаренного не гарантирует освобождение от армии, но по слухам, служить там гораздо легче и интереснее. И я постаравшись одеться поприличнее пошел сдаваться в коллегию. Для лучшего эффекта, пока своих способностей, заранее приготовил несколько рисунков взятых с собою. Все же мои таланты, не позволяют мне исполнять трюки моментально. Для них требуется долгая и скрупулезная подготовка, но с другой стороны, я подумал, что даже при таком подходе, этого будет достаточно. Ведь не дураки же заведуют коллегией, наверняка должны знать, что может продемонстрировать тот или иной адепт.

Оказалось, что я ошибался. Либо моя демонстрация была не столь убедительной, хотя, что еще нужно то, либо здесь в коллегии действительно держат идиотов, которые купили себе место руководителя, и не могут отличить циркового фигляра, от действительно одаренного.

Приняли меня достаточно приветливо. Сидящие в секретариате две девочки узбечки с серебряными пятиконечными звездочками на груди, в центре которых вместо традиционного серп и молота красовались арабские цифры, у одной из них тройка, у другой пятерка. На робкий вопрос, что это обозначает, мне ответили, что если я докажу свою одаренность, сразу же это узнаю. Пока же одна из них спросила, в чем именно проявился мой талант, и контролирую ли я его проявление. Ответив утвердительно на счет контроля, я рискнул предложить небольшую демонстрацию, заверив ее, что никто от этого не пострадает. И пока та девочка, у которой на лацкане висела звездочка с цифрой «2», бегала на доклад председателю коллегии, именно тот должен был лично проверить возможного адепта на одаренность, я предложил второй из девчонок, продемонстрировать свои возможности, уверив ее, что ничего опасного в этом нет.

— Вообще-то так не положено, но попробуйте. — сказала она несколько скептически.

Я достав из папки лист бумаги с нарисованным спелым яблоком протянул его ей, чтобы она внимательно рассмотрела его на предмет, что в нем нет никаких подвохов, обычных лист, обычный рисунок. Едва рисунок оказался в ее руках, она тут же спросила:

— Вы, хотите сказать, что вы «Художник»?

Последнее слово она произнесла таким тоном, будто спрашивала не о том, что я умею рисовать или, что картинка на листе нарисована именно мною. Нет, она скорее обозначила термин одаренности. А после моего кивка, даже чуть привстала со своего мета и воскликнула взволнованно:

— Не может быть!

— Почему?

— Последний представитель этих способностей ушел из жизни более десяти лет назад, не оставив после себя никаких записей, и это искусство считается утерянным!

— Может вам стоит все же попробовать яблоко? — Спросил я, доставая его из рисунка и протягивая ей.

Девочка изумленно приняла его у меня и тут же откусила кусочек, мгновением позже, она сорвалась со своего места, и бросив мне:

— Минуточку! Я быстро! — умчалась куда-то по коридору.

В этот момент, в дверях появилась первая девочка, ходившая на доклад. Она удивленно посмотрела на сбежавшую подругу, а затем предложила мне следовать за собой, и повела куда-то вслед за первой по тому же коридору. Правда вскоре, мы остановились возле какой-то двери, оббитой дерматином, и она стукнув в нее пару раз, тут же не дожидаясь ответа, приоткрыла, вошла сама и пригласила меня сделать тоже самое.

Кабинет начальника, был разделен на две части, в первой сидела старая, некрасивая полная женщина, чем-то смахивающая на бабу Ягу, или скорее ее узбекский аналог в шутку называемый «Кошмар-апа». В общем ведьма-ведьмой. Длинные посеченные волосы, непонятного цвета, крючковатый нос, узкие щелочки глаз и множество морщин на лице. Неожиданно тонким, почти визгливым голосом она произнесла:

— Алимджон Керимбаевич ждет вас, проходите не задерживайтесь. — пропустив меня в кабинет девочка осталась в приемной.

И я оказался во втором кабинете. Это помещение было наверное раза в четыре больше первого. У дальней стены, стоял массивный стол красного дерева, за которым восседал грузный мужчина узбек, восседавший за столом в деревянном кресле, будто местный бай. Впрочем, скорее всего он им и был, потому, как на его лацкане находился золоченая звездочка с явной буквой «Б» читающейся от самой двери. Что именно она означала я не знаю, но слово — Бай, подходило ему идеально. Чуть в стороне от его стола, находилась небольшая тумбочка с стоящим на ней стеклянным шаром, примерно такого же типа, что я видел пару лет назад в парке Горького, на аттракционе.

Первым делом мне было предложено положить руки именно на него. Вообще-то я еще по прошлому разу помнил, что шар не реагирует на меня, а вторую сторону своих возможностей, мне открывать не хотелось, но тем не менее я положил руки, как и было мне сказано. Как и ожидалось шар оказался безучастным к моей попытке.

— Малчик! — произнес мужчина с жутким узбекским акцентом. — Ти, зачем решиль отнимать мой время? Ти же видищь, что твой ничего не уметь! Зачем ти сюда, пришёль?

— Но я же умею. Вот смотрите!

Раскрыв свою папку, я выложил свои рисунки и предложил ему выбрать любой из них.

— Слюшай, зачем мне твой мазня-возня. Ти хочещь сказать умеещь рисовать! Рисовать-мисовать это не одареный-да! Это не кольдун, это малярь, ты понимашь? Иди от сюд, не отниимай мой время.

— А как тогда вы объясните вот это?

Решив сделать последнюю попытку, я начал доставать из своих рисунков, нарисованные там предметы, но видя, что это не производит на него никакого впечатления, попытался провести обратный процесс вложив в освободившиеся от рисунков листы стоящее на столе мраморное пресс-папье, а следом, и какую-то толстую книгу. Похоже все мои старания, были бесполезны, потому что мгновением спустя, мужчина разразился длинным монологом вначале на своем родном узбекском, а затем видя, что я его не очень понимаю на ломаном русском языке:

— Ти, зачем показывать мне фокус-покус. Здесь тебе не Циркь, а серёзний учре…. уччрё…учё… кантор.

Так и не сумев выговорить слово «Учреждение» он сменил его на «Контору».

— Мне не нужень твой фокус-покус, убирайся из мой кабинет, пока я не вызваль милиция. Ходить здес понимашь кролик-шляпа достаеть!

Поняв, что ничего я здесь не добьюсь, в расстроенных чувствах я подошел к двери, и подумав о том, что только потерял время, на этого тупого ишака. Лучше бы сидел в своем подвале, и пил кофе с кексами, чем ехать по жаре в такую даль. Представив себе во всех подробностях свою мастерскую, открыл дверь, ведущую из кабинета, сделал шаг, и вдруг к своему огромному удивлению, оказался в том месте, о котором только что вспоминал. В подвале техникума. Изумленно осмотревшись вокруг себя я не понял, как это могло произойти. Ведь еще мгновение назад я находился на другом конце города, в кабинете, представитель коллегии одаренных, и пытался легализовать свои способности, чтобы как-то откосить от армии, или хотя бы сделать службу чуточку легче. И вдруг, мгновенно преодолев десяток километров, оказался в собственной мастерской. Хотя точно помнил прочитанную когда-то книгу о том, что телепортация живых существ невозможна в принципе. Технологически, с огромными затратами энергии можно перенести какой-нибудь предмет, на строго ограниченное расстояние, между двумя точками находящимися на одной прямой, в пределах видимости. Точнее в пределах дистанции на которой не находится посторонних предметов. Любой предмет, находящийся на линии переноса мгновенно сбивает настройки. А тут я, сам того не ожидая, прыгнул с одного конца города в другой. При этом на моем пути было столько препятствий, что даже говорить об этом не стоит.

Если получилось однажды, может получиться и еще раз? Тут же подошел к двери ведущей в туалет и попытался шагнуть туда. Как говорится, куда хотел, туда и попал. Белый фаянсовый друг улыбнулся мне во весь рот молча предлагая его покормить или напоить, но это было несколько не то, что требовалось. Прежде чем повторить попытку, я попытался вспомнить свои ощущения и мысли, перед первым переходом.